Зачем это построили: смыслы новой архитектуры Петербурга

Ностальгия по старой добольшевистской России – один из излюбленных мотивов архитекторов-капромантье. Одни берутся реконструировать архитектурный язык имперской России, другие реферируют к Русскому царству, третьи находят вдохновение в образах Руси домонгольской. К последним можно отнести и творческий тандем девелопера Аркадия Скорова и архитектора Василия Питанина. Плодами их сотрудничества стали несколько заметных жилых комплексов в Петербурге, один из которых – «Александр Невский» – уже одним своим названием погружает в древнерусскую тематику. Но дело не только в названии. Фасады жилого комплекса украшены монументальными барельефами, изображающими Георгия Победоносца на коне, ангелов, воинов в шеломах и самого святого благоверного князя, давшего дому имя.

Архитекторы: В.Н. Питанин, Ю.В. Гусакова; 2007–2008 гг.

Это бесспорная икона петербургского капромантизма. Как и многие другие знаковые постройки своего времени, она снискала у горожан как любовь, так и раздражение.

Специально построенное для «Макдональдса» здание — яркий представитель контекстуального направления постсоветской архитектуры: оно не стремится вырваться из сложившейся застройки. И даже напротив — многими своими деталями, заимствованными из арсенала классической архитектуры, оно стремится вписаться в историческую среду Васильевского острова. Любопытна архитектурная перекличка ресторана с Андреевским собором (построенным в 1764–1780 годах), расположенным в одном квартале отсюда, на противоположном конце пешеходной улицы. Эти здания похожи и положением в структуре застройки, и выбранной палитрой цветовой отделки. И даже башня, украшающая Макдональдс — прямая отсылка к барочным формам соборной колокольни.

В. Е. Жуков, В. Л. Чулкевич; 1995–1997 гг.

Этот БЦ входит как в официальный список диссонирующих объектов города (приложение к закону об охране культурного наследия), так и в «Черную книгу» (да-да, такая есть!) Всемирного клуба петербуржцев (такой тоже!). Причин для неприязни несколько: одним не нравится зеркальное стекло фасада, иные не могут смириться с утратой дореволюционного епархиального училища, стоявшего на этом месте до 1980-х.

Тем не менее, «Регент Холл», построенный теми же Жуковым и Чулкевичем, что и «Мак» на Василеостровской, — один из ярчайших представителей зрелого капрома. Его архитектура балансирует между акцентностью и контекстуальностью. С одной стороны, помпезность фасада выделяет его из окружающей застройки, с другой – в наружной отделке и особенно в деталях ротонды отчетливо видно стремление авторов к диалогу с бесспорной доминантой – колокольней Владимирского собора.

В. Е. Жуков, В. Л. Чулкевич, П. И. Юшканцев; 2004–2006 гг.

За характерные формы фасада это здание прозвали домом-щелкунчиком. Первое, что приходит в голову при взгляде на этот фасад, – мысль о том, что его подчеркнуто ироничная композиция – предельно логичное решение для театра клоунады. Однако один из авторов комплекса, архитектор Святослав Гайкович, признается, что закладывал в проект гораздо более серьезный смысл: эта архитектура – попытка найти новое звучание традиционного для Петербурга стиля северный модерн, который был популярен в начале XX века.

Образ здания прочно связан с «Лицедеями», но в действительности театр занимает лишь небольшую часть комплекса. Основной объем здания составляет 13-этажный корпус бизнес-центра «Толстой Сквер». Помещения театра расположены на четвертом и пятом этажах лицевого блока, выходящего на улицу Льва Толстого и занятого преимущественно магазинами и ресторанами.

Архитектурное бюро «Студия 17»; 2006–2010 гг.

Судьбе этого ресторана не позавидуешь: если с обыкновенными домами, какой бы спорной ни была их архитектура, жители со временем смиряются, то дома-понтоны рискуют весь свой век быть гонимыми и бесприютными. Такова и доля «Серебряного кита».

Его начинали строить в Москве в 2001 году. Заказчик задумывал эту гигантскую рыбоподобную конструкцию как плавучее казино на Москве-реке. Однако достраивали Кита уже в Петербурге, потому что в столице оказался не нужен очередной спорный символ. Вскоре в стране запретили игорный бизнес — и дебаркадер перепроектировали под ресторан. В 2007 году едва спущенного на воду Кита пришвартовали к Летнему саду. Но и тут неудача: разгневанные горожане изгнали его обратно на верфь.

Последние годы ресторан стоит на набережной Невы у парка имени Бабушкина. За двадцать лет своей истории он не проработал ни дня, и сегодня ему угрожает демонтаж: при очередной проверке были выявлены нарушения, которые не позволяют ему открыться.

Если капром – это часть мирового постмодернизма, то торговый центр «Адмиралтейский» – одно из наиболее красноречивых свидетельств этого родства. На фасадах «Адмиралтейского» узнаются многие хрестоматийные приёмы из палитры американских 1970-х. Классическая псевдоордерная композиция, симметрия, ироничное прочтение тектоники фасада (стеклянный разрыв между капителями и антаблементом), гипертрофированные и геометрически упрощенные детали, контраст традиционных и подчеркнуто современных материалов, – всё это навевает ассоциации с творчеством таких классиков постмодернизма, как Майкл Грейвс и Роберт Вентури.

А.Е. Кокорин, В.А. Чувашев, Н.А. Чувашева; 2001 г.

Название этого жилого комплекса в Петербурге в своё время было синонимом градостроительной ошибки. «Скоро построят новую Аврору», – говорили градозащитники, пытаясь привлечь внимание к очередному проекту, угрожающему испортить облик северной столицы. Однако продолжалось это недолго: вскоре по соседству появился высотный бизнес-центр «Монблан», и с этого момента про «Аврору» уже мало кто вспоминает. На фоне своего нового соседа ее силуэт кажется исполненным гармонии и изящества.

«Аврора» – материализованное воплощение премиальности в представлении рубежа XX и XXI вв.: панорамные лоджии с премиальными видами, встроенный отапливаемый паркинг на семьдесят премиальных машин, закрытый двор с премиальными камерами слежения... Жители пентхаусов на верхних этажах имеют удовольствие пользоваться персональными премиальными лифтами, ведущими прямо к их квартирам без остановок на других этажах.

Архитектурная мастерская Садовского; 2000–2005 гг.

Этот долгострой, один из самых известных в Петербурге, прославился на всю страну осенью 2019-го. Тогда на фасадах строящегося ТЦ горожане обнаружили статую римского императора Октавиана Августа, имеющую несомненное портретное сходство с президентом России.

Архитекторы из «Студии 44», занимавшиеся проектом на ранних стадиях, от авторства отказались: вопреки их планам, фасады покрылись избыточным декором, неуместной скульптурой и стеклом. Отчасти из-за этих деталей здание стало объектом жесткой критики со стороны градозащитников. Юрий Жорно, владелец возводимого ТЦ, возражает так: «Я для себя совершенно четко понимаю, что мы создали памятник архитектуры. Люди, с которыми я общался (абсолютно независимые), говорят, что за последние 30 лет ничего даже близко не было по качеству архитектуры, материалов и по эстетическому восприятию».

Архитектурное бюро «Студия 44» (первоначальный проект; коллектив отказался от авторства); cтроится с 2007 г.

Летающая тарелка с сиреневым выменем внутри, носящая имя Максима Горького… Нет, это не рандом от недообученной нейросети, а описание, в котором каждый петербуржец узнает одну из центральных станций метрополитена, реконструированную в конце нулевых.

Автора проекта называют свой стиль псевдокинетикой. Динамичные формы, активные силуэты, диагонали и тела вращения, из которых складываются проекты мастерской, резко выделяются на фоне статичного и невозмутимо-сдержанного Петербурга. Но главная изюминка проекта – не внешний вид павильона, а одна из деталей интерьера. Речь о сиреневом плафоне, имитирующем изрытую кратерами лунную поверхность. Горожане увидели в нем вымя гигантской космической коровы, а развидеть такое уже не получится.

Архитектурное бюро SUART; 2008–2009 гг.

Главное, чем подкупает этот образец позднего жилищного капромантизма – высочайшая степень изобретательности, с которой самые заурядные многоквартирные «коробки» покрыты деталями, прикидывающимися элементами классических ордерных систем. Колоннки, пилястрочки, куполочки, фронтончики – все это кажется настолько комичным и невзаправдашным, что не сразу понимаешь, что перед тобой: полное художественное фиаско или мощное авторское высказывание, исполненное постмодернистской иронии. Оставим эту дилемму на решение потомкам.

Т. М. Михайлова; 2007–2015 гг.

Здание гостиницы занимает сквозной участок, выходящий сразу на две стороны квартала: на Невский проспект и Гончарную улицу. Его фасад – одно из самых заметных приобретений главного петербургского проспекта, сделанных в эпоху капиталистического романтизма.

В основе авторского замысла – постмодернистская имитация пятиколонного портика, в котором функцию колонн выполняют стеклянные эркеры. Капители этих «колонн» также обитаемы и вмещают в себя лучшие номера с панорамными видами на исторический центр Петербурга.

Появление этого здания сильно сказалось на архитектурном оформлении площади Восстания, но, увы, не придало ей законченности: гостиница обращена к ней глухой стеной-брандмауэром, двукратно превосходящей по высоте соседнее здание. Небольшие проемы, которые все-таки удалось сделать в этой стене, не спасают ситуацию.

Архитектурное бюро «Студия 17»; 2008–2010 гг.

Построенный в эпоху капиталистического романтизма «Дом у моря» вряд ли можно считать характерным ее памятником. Не найти в нем ни привычной игры с формами и цветами, ни коллажа из отсылок к традиционной архитектуре. В основе решения – предельная строгость линий и лаконизм фактур.

В плане жилой комплекс представляет собой S-образную цепочку из многоквартирных секций и урбан-вилл, объединенных общим стилобатом. Одно из звеньев этой цепи – особняк Труворова – памятник дореволюционной архитектуры, органично включенный в структуру нового квартала.

Авторы «Дома у моря» собрали немало профессиональных наград и добрых отзывов от архитектурных критиков. Действительно, принимая во внимание невысокий средний уровень строительного качества петербургской архитектуры конца нулевых, к этому ЖК сложно предъявить какие-либо претензии.

Архитектурная мастерская «Герасимов и партнёры»; 2005–2008 гг.

В середине нулевых, во время губернаторства Валентины Матвиенко, Петербург переживал короткий, но яркий период моды на масштабные архитектурные конкурсы. Предметами таких конкурсов становились наиболее значимые для города общественные объекты, а к участию приглашались архитектурные звезды мировой величины.

После нескольких громких скандалов доверия к таким конкурсам заметно поубавилось, и с годами их количество и масштаб стали стремиться к нулю. Новый терминал аэропорта – пожалуй, исключительный случай, когда победивший в конкурсе проект оказался реализован близко к проекту, победившему на конкурсе.

Фишка проекта и его бесспорный успех — уникальная конструкция покрытия, которая создает в интерьере яркий и запоминающийся образ огромного золотистого складчатого свода, отсылающего – цветом – к золоту петербургских шпилей и – формой – к пролетам петербургских мостов.

Николас Гримшоу; 2007–2014 гг.

Международный конкурс на проектирование новой сцены Мариинского театра, проведенный в 2003 году, закончился победой французского архитектора Доминика Перро. Его не по-петербургски смелый проект, напоминающий гигантский золотой кокон, расколол местное сообщество на сторонников и противников.

Спустя несколько лет работы над проектом заказчики заявили, что вынуждены отказаться от сотрудничества с Перро по причине технической невозможности осуществления его концепции. В 2009 году появляется новый проект. Его авторы — канадская мастерская Diamond Schmitt — хоть и не относятся к числу архитектурных светил первой величины, но обладают немалым опытом работы с театральными зданиями. Их проект, который в итоге и был реализован, куда более конвенционален и в каком-то смысле даже ординарен: градозащитники, возмущенные появлением этого объекта, любили сравнивать его с заурядным торговым комплексом какого-нибудь из окраинных районов.

Diamond Schmitt Architects; 2009–2013 гг.

«Лахта центр» – комплекс общественно-деловых зданий, самое знаменитое из которых – 462-метровый небоскреб «Лахта-центра». Это до сих пор высочайшее здание Петербурга, России и Европы. Образ небоскрёба родился на архитектурном конкурсе еще в середине нулевых, когда штаб-квартиру «Газпрома» планировали строить не здесь, на северном берегу Невской губы, а на Охтинском мысу. Тогда пятиугольный план небоскреба служил органичным продолжением истории места – напоминанием о располагавшейся здесь средневековой крепости Ниеншанц, имевшей похожие очертания. Под напором градозащитников «Газпром-сити» переехал на другой конец города — и пятигранный небоскреб остался композиционной доминантой ансамбля уже без всякой очевидной логики.

И хотя споры об уместности столь высокого здания в небесной линии Петербурга едва ли утихнут в обозримом будущем, нельзя не признать, что «Лахта-центр» уже успел стать одним из главных символов города.

RMJM, Горпроект; 2012–2021 гг.

Театр занимает небольшой по площади и сложный по форме участок в глубине квартала. В в город он выходит лишь одним узким фасадом, зажатым в курдонере между историческими зданиями. В столь стесненных условиях архитекторы смогли разместить сложный театральный комплекс, включающий, помимо главной сцены со зрительным залом на 300 мест, репетиционные залы, блок административно-хозяйственных помещений, артистические уборные и просторное фойе, порой используемое как выставочное пространство.

Смысловое и планировочное ядро комплекса — старое здание театральных мастерских, в котором разместился главный зал новой Александринки. Сохраненные в ходе реконструкции стены здания стали главным мотивом интерьеров театрального фойе.

АБ «Земцов, Кондиайн и партнеры»; 2010–2013 гг.

Этот масштабный проект, подаривший Эрмитажу по-настоящему современные экспозиционное и событийное пространство, стартовал еще в начале нулевых. Обследование восточного крыла Главного штаба, разработка проекта и экспертиза заняли более пяти лет, а стройка стартовала только в 2008-м.

Концепция, лежащая в основе реконструкции Главного штаба, заключается в создании новой музейной анфилады из пяти внутренних дворов квартала. Первый и самый большой двор этой грандиозной анфилады используется как событийная площадка, где проходят лекции, конференции, а также театральные постановки и концерты. Другие дворы выполняют преимущественно экспозиционную функцию, принимая временные выставки. Одной из фишек проекта стало частичное открытие чердака: теперь у посетителей музея есть возможность подняться под самую крышу и посмотреть на оригинальные конструкции покрытия, созданные по проекту Карла Росси в первой половине XIX века.

Архитектурное бюро «Студия 44»; 2008–2014 гг.

Обласканный вниманием архитектурных критиков и удостоенный авторитетных профессиональных наград (в числе которых – золотой диплом фестиваля «Зодчество»), этот жилой комплекс сильно выделяется на фоне петербургской жилой архитектуры 2010-х годов. Сдержанные, почти чопорные фасады дома исполнены в материалах и формах, отсылающих к индустриальному прошлому района Большой Охты. Этой цели служит и отделка красным кирпичом – характерный маркер промышленной архитектуры конца XIX – начала XX века, и «фабричный» силуэт жилого комплекса, усложненный за счет вентиляционных труб и коробов.

АБ «Проектная культура», 2012–2016 гг.

Владимир Павлов – прославленный советский архитектор, один из основателей яркой и самобытной школы иркутского брутализма. После нескольких десятилетий плодотворной работы в Иркутске Павлов приезжает в Ленинград. В новом городе архитектору удалось поработать лишь над одним крупным проектом – жилым комплексом на улице Гашека.

При взгляде издалека разновысотная сложносочиненная композиция жилого комплекса производит впечатление небольшого средневекового городка с черепичными кровлями, сторожевыми донжонами и живописно торчащими вертикалями вентиляционных шахт, напоминающими печные трубы. Такая постмодернистская тональность, построенная на отсылках к формам традиционной архитектуры, характерна и для иркутского периода творчества Павлова. Переехав в Ленинград, архитектор не решился на эксперименты и продолжил развивать свой излюбленный стиль.

В.А. Павлов; 1991–2000 гг.

Когда к молодым петербургским архитекторам приезжают друзья из других городов и просят им показать любимые образцы современной архитектуры, они почти наверняка поведут их не к «Дому-щелкунчику» (улица Льва Толстого, 9) и не к «шляпе Незнайки» (Суворовский проспект, 2Б), а сюда, в промзону на Митрофаньевском шоссе. Здесь в 2019 году открылся бизнес-центр «Депо №1» – одно из самых изысканных зданий города.

За основу комплекса взяты два руинированных хозяйственных корпуса Варшавского вокзала. Их двухэтажные объемы надстроены дополнительными этажами и облицованы новым кирпичом, но все-таки читаются в структуре здания благодаря характерному ритму арочных окон. Дополнительный акцент на исторической части комплекса создают богато орнаментированные панели из литого чугуна. Корпуса объединены глухой четырехэтажной вставкой, включающей входной узел, атриум, концертный и конференц-зал.

Артем Никифоров; 2013–2019 гг.

Академия танца построена на месте дореволюционного здания кинематографа «Ассамблея». Хотя при возведении академии постройка была разрушена до основания, в новом проекте сохранилось вежливое напоминание о ней в виде неоклассической экседры, некогда украшавшей вход в кинотеатр. Эксерда включена в глухой белый объем, за которым, последовательно отступая от красной линии улицы, расположены еще несколько. На их фасадах изображены рельефные qr-коды, ведущие на знаменитые высказывания о балете. Комплекс имеет сложную пространственную структуру и занимает центральную часть исторического квартала Петроградской стороны. Спустя несколько лет после возведения Академии танца на соседнем участке открылся Детский театр танца Бориса Эйфмана, дополнивший функциональную специализацию квартала.

Архитектурное бюро «Студия 44», 2008–2013 гг.

Административно-деловой квартал «Невская ратуша» задумывался как новый дом для администрации Санкт-Петербурга: многочисленные комитеты и департаменты, разбросанные по городу, должны были наконец собраться под одной крышей. Однако этим планам не суждено было сбыться: в достроенные корпуса комплекса переехала лишь малая часть служб. Не осуществилась и задумка архитекторов превратить венчающий здание стеклянный купол в общедоступную обзорную площадку. Хотя архитекторам удалось реализовать здание в соответствии с проектом, и все необходимые конструктивные и планировочные условия для доступа на купол были выполнены, чиновники отказались пускать туда горожан. Вот так красивая метафора прозрачности и демократичности пала под привычным чиновничьим «как бы чего не вышло».

Tchoban Voss Architekten, «Евгений Герасимов и партнеры»; 2006–2010 (проект), 2010–2016 (строительство 1-й очереди).